Это было незабываемое лето и незабываемый август. Почти целый месяц в Сванетии. Для меня это был месяц, проведенный в свободном и легком парении над суетой, той жизнью, что затягивает в омут проблем, степень незначительности которых ощущается особо остро в таких путешествиях.
«Зачем ты опустила плечи, ведь ты не устала, никогда не опускай плеч», - так сказал мне наш проводник Георгий (абсолютно все и везде звали его Гогой), в самом начале нашего знакомства.
Вообще у нас сложилось впечатление, что все сваны знают друг друга. Где бы мы ни останавливались (в самом далеком селе или даже на высоте две семьсот на озерах Корулди) нам встречались люди, которые знали Гогу.
Обряд приветствия у мужчин очень теплый: рукопожатие и поцелуй. По «условности» поцелуя можно понять степень близости мужчин.
Нашей группе повезло встречать и общаться с очень интересными людьми. Или скорее, как я поняла позже, таких людей здесь просто очень много.
Что стоит одна наша Нино – хозяйка гостевого дома в Мести! Она прожила тридцать лет в Сванетии, но родом из Телави (помните «Мимино»?), утверждает, что «ненавидит» белые простыни, потому что они напоминают ей снег. А снега в Местии зимой столько, что стоит она часто отрезанная от мира и любимого теплого и родного Тбилиси, где у Нино дом, в котором живет сейчас дочь Гуранда. Нино преподает в школе русский и литературу, а летом зарабатывает на обучение «Нугошке» (сын Нуго заканчивает в Тбилиси учиться на авиационного диспетчера).
Жаль не удалось близко познакомиться с Идрисом – опытным гидом и альпинистом (ушел на очередное восхождение). Он, кстати, родственник Нино и о нем она отзывалась как о «бесподобном» человеке. По ее словам, для него она готова ночью встать, сварить ему кофе и нести в горы (хотя ходьба не относится к числу любимых занятий Нино).
Зато мы хорошо познакомились с родным братом Идриса – Роландом. Он всегда улыбался нам, после определенной стадии знакомства пожимал руки ну и, в конце концов, не мог удержаться от объятий, выражая симпатию и дружеские чувства. Роланд был для нашей группы очень важным человеком: во-первых, перевозил рюкзаки и кухню с одной стоянки на другую, во-вторых, привозил необходимые продукты. Он не очень хорошо говорил по-русски, и мне всегда казалось, при получении Роландом очередных инструкций, что он что-то упустит или забудет. Но наступало утро, подъезжал наш добродушный экспедитор, загружал вещи и вез их к месту следующей стоянки.
Только один раз он не смог проехать к озерам Корулди (шел дождь и подняться по скользкой дороге, даже на внедорожнике, было невозможно). Чтобы не искушать судьбу добросовестный Роланд приехал в этот день очень поздно, планируя переночевать в лагере, дабы никакая стихия не помешала ему выполнить его обязательства.
Так и вышло, что Роланд приехал уже затемно, мы к этому времени уже «расползлись» по палаткам и слышали только шум мотора и радостный возглас Гоги: «Роланд пришел!» (Гога немного путал глаголы «пришел» и «приехал»). Радость нашего проводника была вполне объяснима – Роланд частенько привозил ему вино, а в этот раз еще и составил компанию.
Остаток вечера и ночи наши друзья провели у костра, мнения членов группы по поводу того, во сколько замолкли последние песни и задушевные разговоры разошлись: мне казалось, что после двух ночи, но кто-то утверждал, что в районе четырех утра. Во всяком случае, по словам Оксаны из Москвы, Роланд раза три за ночь подходил к ее палатке и радостно сообщал, что хачапури, которые она заказывала на ужин, прибыли и остывают.
Сванетия – горный и даже высокогорный край. Но дороги (не асфальтовые, конечно) проложены практически во все уголки. Когда с перевозкой не могли справиться Ford и Роланд, нам на выручку приходили кони. Так в одно прекрасное утро в Ипрали (для меня особенно, потому что ночью Роланд привез из Местии почти потерянного нами мужа), к гостевому дому, в саду которого на мягкой лужайке была наша последняя ночевка, мальчики-сваны под уздцы подвели четырех коней. Пришлось потратить некоторое время для того, чтобы овладеть искусством «навьючивания», несколько раз, особенно на первом этапе пути, рюкзаки, то с одной, то с другой стороны, перекашиваясь, нарушая хрупкий баланс. Кроме того, один из коней все время норовил лягнуть то погонщиков, то зазевавшихся на красоты по дороге туристов.
Мы шли в тот раз к стоянке на берегу горного озера, в небольшой чаши из гор, откуда как из лучшей ложи в театре, открывался вид практически на весь Сванский хребет, а в ясные дни и на Ушбу. Высота здесь была без малого три тысячи, тем не менее, сюда нас привела вполне торная дорога, на всем протяжении которой нас сопровождала линия ЛЭП.
Такие места, чаще всего еще и за кем-то «застолблены». Сложно понять насколько официально, возможно в Сванетии по-прежнему негласно действует родовой принцип собственности, но в этом почти девственно безлюдном и на первый взгляд весьма удаленном месте мы застали весьма оживленную жизнь.
К счастью, первый день и вечер мы провели в тишине и гармонии с природой, наслаждаясь прекрасными видами и компанией друзей. Неподалеку на лугу, устланном как ковром синими цветами, паслась лошадь Ливона (наш проводник до Ушгули), потом на ней Гога катал нашу миниатюрную Олю. Они уехали, казалось, так далеко от нас, но было отчетливо видно издалека маленькую точку на фоне рыжего склона горы – розовый шарфик Оли и зеленый головной платок нашего проводника.
Следующий день, особенно теплый и безветренный, был по плану «свободным»: каждый выбрал занятие по душе. Кто-то пошел с Анваром на небольшое «восхождение», некоторые поднялись на ближайший холм просто полежать среди цветов и посмотреть вокруг. Третье направление деятельности задал все тот же Гога: утром он нашел и подарил Оле камень с кусочком настоящего, выпирающего из серого камня, прозрачного и чистого хрусталя. Через полчаса ближайший склон был усыпан согнувшимися фигурками, поднимавшими и опускавшими подобные камни – нас охватила «хрустальная» лихорадка.
К этому времени в нашем лагере стало уже достаточно оживленно – прибыли сваны для закладки часовни на обрыве. Один из них гордо сообщил мне, что они делают это бесплатно, по велению сердца. Было видно, что они работают целыми семьями (отцы с сыновьями) и подобная работа для них настоящий праздник! С холма, где я любовалась пестрым цветочным ковром, я слышала в течение нескольких часов дружное многоголосие, потом, ближе к обеду (когда приехал грузовик для перевозки стройматериалов), молодые парни, стоя в кузове, распевали песни и зычно оглашали ликующими возгласами окрестные холмы, катаясь туда сюда. В конце концов, основной театр действия переместился к нашим палаткам (там сколачивали форму для заливки фундамента). К этому времени работоспособными оставалось уже не очень много мужчин, большая часть, особенно старейшины, сконцентрировалась на том, чтобы давать советы последнему, добросовестно и невозмутимо работающему парню.
Я остановилась так подробно на событиях и впечатлениях, связанных с этим местом не случайно. Это был своеобразный «экватор» нашего путешествия: может не столько календарный (дней я там не считала), сколько психологический. К тому времени за спиной был уже один перевал (а впереди еще не один), много спетых песней у костра (но еще больше впереди и не только у костра, но и под проливным дождем у Шхары), появилось чувство группы - осознание ценности для атмосферы в ней всех и каждого в отдельности.
Вот он – калейдоскоп наших «звезд».
Когда, прилегший отдохнуть в темном домике, утомившийся на строительстве сван, увидел, показавшуюся в дверном проеме Ларису во всем оранжевом от кепки до носков с неизменной лучезарной улыбкой на лице, он, которого до этого не могли добудиться товарищи, поднялся перед ней с почтением и удивлением.
В самой непонятной ситуации наша Лена «Великая» (это ее девичья фамилия, а была еще Лена Макса – это наши молодожены), невозмутимо и беспристрастно, расположившись возле палатки на коврике, разгадывала кроссворды. Таня, вооружившись штативом, отправлялась на поиски новых кадров, «ловила» момент. И не только она. Иногда на склоне, на фоне озаренного лучами восходящего солнца неба, выстраивалось на небольшом отдалении друг от друга несколько фигур – Таня, Макс, Маша и где-то там – выше и дальше всех - Тимур.
Образовались у нас и девичьи «посиделки». То вокруг Маши («маленькой» из Питера) – девчонки плели «фенечки» у костра, то вокруг Лены Макса – учились делать плетеные мандолы, Лена вообще оказалась на все руки мастерица!
Был у нашей группы и свой «голос» – Ариша: ее песни, смех, неизменно хорошее настроение, любовь к лошадям, определенно были лейтмотивом нашего похода.
Столько сколько в этом походе, я давно не пела – и все благодаря компании. Таня, Нина, Лена – нашим квартетом у костра иногда переходящим в дуэты и даже сольные партии заканчивался почти каждый вечер.
«Но кому же в ум придет, на желудок петь голодный?», - и наша Нино (Сыркина), свято помнила об этом весь поход.
«Коронка» Нины – постоянные заначки, вдруг, откуда ни возьмись, возникала «неучтенка», появлялось печенье, конфеты, яблоки и…кипятилась новая кастрюля кипятка. В нее решительным отработанным за дни похода, движением изящных Нининых рук, засыпались полные пригоршни грузинского чая, а вокруг уже собирались люди с кружками в руках, готовые немедленно распить этот горячий напиток.
Вообще двадцать один человек – когда эти люди, многие из которых не были знакомы друг с другом до сих пор, «сработались», – оказалась вполне небольшой, достаточно мобильной, хорошо организованной компанией. Встать в шесть часов, чтобы к семи позавтракать и собрать палатки, так же быстро и оперативно их развернуть вечером и собраться у накрытого «стола» к ужину; идти семь-восемь часов «след в след», не нарушая порядок, заведенный с начала путешествия; растянуться на траве во время долгожданного привала и уже через несколько минут по команде Гоги - «поехали!», вскочить и идти дальше. Все это уже к середине похода демонстрировала наша отнюдь не однородная с точки зрения уровня подготовки и степени выносливости, но сплотившаяся группа.
Каждый человек в группе, может даже не очень разговорчивый и внешне активный, был нужен и важен. Поэтому было тяжело представить компанию без наших четырех «восходителей». Их ожидаемый уход все равно оказался неожиданным и внезапным. После еще одного перевала к Ушгули и привала прямо в селе на зеленых склонах, откуда как на ладони открывались все древние башни и стены монастыря святой Марии, а мы еще вечером так хохотали все вместе, когда коровы чуть не сняли с забора, развешенное сушиться белье, - вдруг утром пришло понимание того, что расставание неизбежно.
И мы уходим на два дня под ледник Шхары, а потом еще на столько же, - к озерам Корулди, чтобы только в Мазери встретиться с нашими друзьями. Уходим с Гогой и с осознанием того, что, чтобы не случилось – мы уже группа, готовая работать слаженно и дружно.
И как же неожиданно и приятно было после последнего затяжного перевала Гуль (прозванного Анваром «Гуль-Гуль»), под проливным дождем и с очень долгим почти бесконечным спуском, оказаться в долине у подножья гор с высокими пенными водопадами, в сосновом бору, на берегу чистейшего ручья и встретить там, словно лесную нимфу, поспешившую к нам на встречу, – сначала изящную Нину, а потом (буквально через несколько часов!) – наших вернувшихся живых и почти невредимых «восходителей»!
В этот вечер песни у костра (а ведь еще несколько часов назад, казалось, мы упадем в палатки без сил) были особенно радостными, голоса особенно звонкими, а звезды (к радости Татьяны, наконец-то снявшей их) особенно яркими. Наступал конец нашего похода, впереди ждала прощальная прогулка к водопадам с Гогой, грустное и светлое расставание с нашим проводником, отдых в «Мазери-пик» с видом на Ушбу, импровизированный концерт сванской песни и танца силами наших хозяев и отъезд в Батуми.
В этот день мы прошли, последний раз сгрузив вещи в машину к Роланду, пешком от лагеря до Мазери, налегке, прогулочным шагом и впервые не соблюдая порядка в следовании группы.
Мы с Колей шли и разговаривали о том о сем... В том числе об особенностях такого своеобразного «отдыха». Заглянув в себя, впервые за много дней, я поняла, что как никогда была все эти дни совершенно погружена в процесс, свободна абсолютно от любых мыслей и переживаний. И как-то по-новому, радостно и очень полно ощущала жизнь.
Евгения Н.
