Вверх. С каждым годом всё сложнее. Уже без азарта, привычно скрипя. В этот раз от станции, где мы вышли и встали на лыжи, и до крайнего приюта Рамазин, мы дошли с одной ночёвкой за два перехода, в среднем прошли больше тридцати километров. От шума и суеты оживлённой станции до уединённого, запрятанного в горах домика, нас отделяло не только расстояние. Позади оставалась инерция и скука, безразличие и праздность. Каждый этап пути чуть возвышал нас над ними, очищал от ненужного думы и сердце. Мы поднимались всё выше и выше, горы приближались, становясь не точкой на карте и красивым видом, а естественной границей Ойкумены, где кроме нас не было никого. Только наши следы вели к Рамазину, только наши лыжи пролагали тропы на заснеженных склонах. Только наши ноги топтали ступени к реке и бане, и, кажется, розовые восходы и закаты были тоже только для нас.
Как хорошо под белым одеялом
Лежать зимой и слушать вьюги стон,
Но вдруг услышишь Зов -
И как бывало,
Нас в Шорию зовет,
Встряхнет дремоту он.
Как лыжи расчехлить?
Когда коты и дача,
Несметный ворох дум,
И разные дела
Оставить это все?
Вот сложная задача -
Но справились мы с ней
До скорого, пока!
Сначала суета: рюкзак
Давно пылится.
Попробую собрать
По памяти его.
Ну, вроде все внутри -
И если что случится,
С отвагой в груди
Не страшно ничего.
Отвага нам дана,
Чтобы выходить из дома,
Ошибкой не считать своей
Похода быт.
С улыбкой заходить
В заснеженные горы,
На спуске оставлять,
На целине следы.
И снова на заре
румянец тронет горы,
а вечером закат
багрянцем обагрит,
Вновь Шория лежит под белым одеялом.
Журчание горных рек,
Ее покой хранит.
1-2.03.25. Рамазин - Лужба
Женя Навойчик
